Наша инициатива состоит в том, что раз в две недели мы бесплатно раздаем домашнюю еду, одежду и обувь. Еду покупаем, а также готовим сами, одежду и обувь отдаем тоже свою. Все, кто к нам приходит — бездомные и старики. Ниже — то, что я увидела, общаясь с этими людьми.
Они робкие, вежливые, организованные. Когда мы приезжаем, они уже ждут нас (кроме самого первого раза) — они пунктуальнее, чем мы, надо признаться. Подходят, осторожно интересуются, когда мы начнем. Когда видят, что мы разворачиваемся, сами выстраиваются в очередь. А потом пропускают друг друга, если на раздаче получается кучно.
Нам не приходилось просить их убирать за собой. Они и так это делают, совсем не оставляют за собой мусор.
Готовы помочь. Когда мы впервые приехали на нашу вторую — новую — локацию, нас встретили и помогли донести пакеты. Или такой эпизод: я роюсь в пакете, судорожно ищу сахар к чаю, который куда-то делся среди посуды и салфеток. Вдруг мне кто-то из пришедших протягивает два пакетика — нашел у себя в карманах.
Мы стараемся готовить так, чтобы можно было давать добавку и с собой — им это очень нужно. Некоторые берут по три порции, пока не наедаются. Причем вторую и третью часто уже как бы извиняясь. Некоторые берут еду друзьям, которые не могут прийти. Предлагаем новеньким (тем, кто у нас еще не был) добавку, и получаем ответ: «Нет, спасибо, пусть лучше еда достанется как можно большему количеству людей».
Постоянно буквально все спрашивают, какую церковь или организацию мы представляем. Им сложно поверить, что никакую. Один предположил, что, может, мы на них лекарства тестируем. А другой, когда услышал, что мы представляем только самих себя, страшно обрадовался. Рассказал, что туда, где он ночует, постоянно приходят какие-то, как он их назвал, «сектанты».
Деньги у нас просили всего дважды, двое людей (мы отказали). При том, что в общем «на глаз» мы кормим где-то сорок человек за выходные.
На первом мероприятии на нас с подозрением и недоверием со стороны смотрел подросток лет 13. Не подошел сам, пока настойчиво не позвали.
Есть ощущение, что они очень себя стесняются, но храбрятся. Одна женщина миллион раз рассказала нам, что вообще она совсем недавно была бухгалтером. Было видно, что она хочет, чтобы мы видели, что она не нуждалась. Другой, Ярослав, потерявший паспорт 13 лет назад, сказал, что ему нормально быть бродягой, лишь бы было здоровье. Здоровья — это видно — никакого у него нет, еще и сломан палец на руке. На мой вопрос, не хочет ли он его подлечить, получила ответ: «А вы знаете, как в медучреждениях к нам относятся?» Паспорт, похоже, он хотел бы восстановить: планирует поехать в миграционную службу (есть проблемы, он в прошлом крымчанин). Выложили пачку печенья к чаю, Ярослав сразу же схватил всю пачку. Ему сказали, что, мол, это для всех. Печенье вернул назад со словами: «Извините, как у ребенка, хватательный рефлекс». Потом спрашивал, что можно забрать, и забирал с собой всё, что разрешали. Еще он довольно быстро сообщил нам, что он в запое и что утром они нашли пертуссин, в котором есть (он назвал точное) количество оборотов. В общем, довольно искренняя публика.
После первого мероприятия один из них сказал: «Пожалуйста, приезжайте еще. Мы — нормальные бомжи». Сам себя назвал «бомжом».
Одна из пришедших к нам спросила, нужен ли ей обязательно аттестат об окончании школы, чтобы найти работу. Паспорт она восстановила, а вот с аттестатом сложности. Еще спрашивала, правду ли говорят, что с регистрацией в доме социальной заботы и прочих таких местах на работу не устраивают.
Хорошая домашняя еда им очень нужна, равно как и одежда, а особенно обувь. За еду благодарят, хвалят. Как дети радовались пюре. Мы слышим огромное количество слов благодарности.
Недавно после раздачи в одной из точек у нас осталось довольно много еды. Обитатели дома социальной заботы, которых мы кормили, попросили оставить её им. Решили, что так и сделаем — и отдали всё как было, вместе с кастрюлями и ложками. Договорились, что посуду заберем на следующий день. Её нам вернули чисто вымытой.