12 травня суд виніс вирок івано-франківському журналісту Руслану Коцабі. Коцаба записав та виклав в Інтернет відеозвернення, у якому публічно відмовився від мобілізації у Збройні сили України та закликав інших вчиняти так само, мотивуючи це відсутністю військового стану. За це у січні 2015 року він був заарештований та звинувачений у державній зраді та перешкоджанні діяльності ЗСУ. І хоча за найтяжчою статтею його визнали невинним, за другою Коцаба отримав 3,5 роки позбавлення волі, ставши першою людиною в Україні, засудженою за публічну заяву в мережі Інтернет, та першим, кого Amnesty International визнала в’язнем сумління. Що означають такі тенденції для свободи слова в Україні та наскільки правовим є такий вирок? «Політична критика» спитала про це у правозахисника Максима Буткевича та юриста Віталія Дудіна.
Максим Буткевич, правозащитник, со-координатор Проекта «Без границ» Центра «Социальное действие»
Насколько правовым, с твоей точки зрения, является приговор Руслану Коцабе?
По моему мнению, провозглашенные намерения обжаловать приговор Руслану Коцабе являются совершенно правильными. Обвинения было два. Очень хорошо, что суд отказал признать его виновным по статье «государственная измена», поскольку это было одним из самых абсурдных обвинений, но очень настораживает то, что произошло с обвинением в препятствовании деятельности Вооруженных сил Украины. Для того, чтобы говорить, что Коцаба препятствовал их деятельности, надо установить факты, когда его действия имели соответствующие последствия. В данном случае речь идет о том, что надо было найти людей, хотя бы один случай, когда тот или иной человек отказался либо уклонился от мобилизации в результате съемки соответствующего ролика Коцабы и размещения его в сети Интернет. Такие попытки были сделаны, и они закончились ничем. Ни одного случая — доказуемого случая — свидетельствующего о том, что его действия препятствовали деятельности Вооруженных сил Украины, найдено не было. Таким образом возникает вопрос, на основании чего он признан виновным?
Дело, конечно же, не в том, что он не хотел препятствовать деятельности ВСУ. Судя по его ролику, а также по интервью, вполне возможно, что как раз хотел. Но желание и действие — это все-таки разные вещи. Это во-первых. Во-вторых, речь не идет о том, что его позиция достойна поддержки и распространения, но за слова, за выражение собственного, пусть непопулярного и, возможно, кажущимся многим, необоснованного мнения, давать реальный тюремный срок — это очень плохая тенденция.
Ролик Коцабы в результате просмотрели около полумиллиона человек, а лайкнули 8000. Насколько это может стать прецедентом для репрессий против людей, которые будут высказывать непопулярные мнения в публичной сфере или в интернете (что для нас вообще ново)?
Тут остается только гадать, но то, что уже есть факт вынесения реального судебного приговора за слова, и в частности за слова в интернете — это дает довольно нехороший прогноз. Конечно, надо отдавать отчет о том, что если бы не само обвинение в его адрес, если бы не тяжкие уголовные статьи, как госизмена, если бы не гиперактивная деятельность СБУ, то, скорее всего, это ролик остался бы на маргинесе Youtube’а. Его бы посмотрели очень мало человек. Они сами его раскрутили. Они создали ему отличный пиар. Но повторюсь, что лишение свободы за выражение мнения — это тревожный звоночек, который не дает возможности надеяться на свободу выражения собственного мнения в будущем.
У нас очень любят сравнивать ситуацию в Украине и России, показывая, насколько у нас все демократичнее. Недавно была информация о том, что против человека в России было возбуждено уголовное дело за два лайка в соцсети ВКонтакте. Не становимся ли мы на этот же путь?
К сожалению, раньше попытки контролировать интернет и, в частности, соцсети на севере от нашей границы в том или ином виде доходили до Украины, обычно в режиме копирования тамошнего опыта. В последнее время это не совсем так. Но то, что у нас нет своего Укркомнадзора, по аналогии с Роскомнадзором, — это, как видим, не обезопасило людей от того, чтобы быть репрессированными за коммуникацию в интернете. Направление у этого дела более-менее то же, что и направление дел у нашего северного соседа, и это очень тревожно.
В связи с этим, как можно оценить ситуацию со свободой слова в Украине на текущий момент? Насколько есть возможность публично высказывать мнения, противоречащие бытующим в обществе?
На данный момент мне все же кажется, что ситуация достаточно неплохая, особенно если сравнивать с постсоветскими авторитарными режимами на севере и востоке. Попытки ограничить либо репрессировать за выражение мнения встречают довольно острую реакцию со стороны не только правозащитных организаций, но и медиасообщества. И непопулярных мнений публично звучит достаточно много. Другое дело, что все последние тенденции, начиная от дела Коцабы и приговора по нему и заканчивая тем же скандалом со списками журналистов, аккредитованных на территории так называемых ЛНР и ДНР, — это все свидетельство того, что есть определенный тренд, направленный на ограничение свободы слова и выражения мнений. Станет ли он доминирующим, победит ли он, особенно в ситуации военного конфликта? Это очень вероятно. Но это также зависит прежде всего от нас. Дадим ли мы ограничить свободу слова и свободу выражения мнений во имя чего бы то ни было — национальной безопасности, победы в войне или чего-то еще? Мне кажется, активность гражданских активистов и правозащитных организаций — это главный залог того, что бы этого не случилось. Но тренд такой есть.
Есть ли у Коцабы шансы выиграть дело в апелляционном суде и быть оправданным?
Сказать, конечно, сложно. Это неблагодарное дело — пытаться предсказать решения суда, тем более второй инстанции. Но мы понимаем, что если Коцаба проиграет на всех уровнях судебной системы Украины, совершенно логичным будет обращение в Европейский суд по правам человека. Потому что свобода выражения мнений — это одна их самых известных статей европейской конвенции о правах человека. И вот там, его шансы, на мой субъективный взгляд, выглядят очень и очень неплохо. Другое дело, что рассмотрение дел в ЕСПЧ — очень долгий процесс. Тем не менее, надо, чтобы украинские власти понимали, что даже если Коцаба будет осужден в украинских судах, это еще не значит, что на международном уровне они тоже выиграют это дело.
Віталій Дудін, юрист, активіст «Соціального руху»
Ця справа стала першим випадком засудження виключно за статтею 114-1 КК України. Попередні прецеденти були більш одіозними.
- Рубіжанський міській суд Луганської області засудив групу осіб за цією статтею, хоча усі вони були вже судимі за вчинення інших злочинів. Інкримінували їм такі діяння, як створення перешкод для проїзду потягу з військовою технікою.
- Любешівський районний суд Волинської області засудив до умовного терміну громадянина, який влаштував бійку біля сільради через незгоду з призовом його до війська.
- Рубіжанський міський суд Луганської області виправдав громадянина. У справі йшлося про сприяння блокуванню підрозділів ЗСУ. Суд взяв до уваги рішення Євросуду.
Отже, вирок Коцабі суперечить наявній практиці застосування цієї статті. Таким чином, Коцабу засудили лише тому, що він перетворився на символ непокори владі.
Те, що суд не вбачає ознак державної зради, підтверджує, що Руслан Коцаба не був агентом іншої держави — він просто висловлював власні погляди, можливо, непопулярні. У цих поглядах не було навіть закликів до повалення ладу чи до опору військовим, як у наведених вище справах. Він просто пояснив своє ставлення до подій, а його заклики були спрямовані до інших осіб, які ще не є військовими. Тобто не можна сказати, що його дії могли б якось підірвати моральний дух солдатів. Прокуратура посилається на те, що його звернення призвело до «ухилення частини громадян від призову». Це твердження базується на припущенні, оскільки не було допитано жодної особи, яка б своє ухилення пояснювала відеороликом Коцаби. Ухиляються люди з інших причин: наприклад, через факти збагачення на військових тендерах або через офшорні скандали очільників держави. Чи є ця війна громадянською — запитання, напевно, до істориків. У всякому разі, у КК немає статті «заперечення російської агресії».
Стаття 114-1 ККУ є недосконалою: незрозуміло, що таке «перешкоджання». Якщо слова можна вважати злочинним діянням, то критику іншої позиції можна розцінити як перешкоджання діяльності профспілок (стаття 170), діяльності журналіста (стаття 171), проведенню мітингів і зборів (стаття 340). Зазначу, що за цією статтею не застосовуються строки давності, тобто небезпечність діяння необґрунтовано була прирівняна до небезпечності злочинів проти людяності.
Небезпека вироку полягає у тому, що у ньому Youtube прирівнюється до ЗМІ, хоча, здавалось би, створення особистої сторінки у цій соцмережі не надає прав і гарантій.
Випадок показав, що владі неважко відкрити кримінальне провадження за найтяжчими статтями Кримінального кодексу (державна зрада), тримати людину під вартою, а потім забути це без жодних наслідків. Але наслідки будуть: після вироку резонанс тільки посилився, тому Захід буде активно цікавитися справою.