Перевела Виктория Гранина

«Самый крупный фашистский марш в Европе», — единогласно сообщили все мировые СМИ от Нью-Йорка до Парижа, от Лондона до Турина. Кадры Варшавы, объятой красными отблесками зажженных фаеров польских ультрас (футбольных фанатов), с раздающимися кличами о белом превосходстве и свободной от ислама Европе, были показаны  по телевизионным каналам  всего мира.

Министерство иностранных дел Израиля перед маршем предупредило, что это «небезопасное мероприятие».

Националисты, выступающие под символами кельтского креста и Фаланги, безусловно, прославили Польшу на весь мир — хотя, конечно, не так, как годами мечтали подпитывающие их присутствие в публичном пространстве публицисты и ведущие политики правого спектра. Ибо и для них тоже образ Польши как коричневого мордора Европы, полного орд орков, орущих о «чистоте расы», является определенной проблемой.

До сих пор правый мейнстрим реагировал на эту проблему типичным для себя способом. Его представители повторяли уже много лет известный нам нарратив об 11.11: «Расистских выходок не было, а если и были, то это был абсолютный маргинес». Ярослав Качинский и Патрик Яки¹Патрик Яки (Patryk Jaki) — госсекретарь Министерства юстиции, член правой партии … Continue reading в этих обвинениях усматривают «провокации», направленные на польских патриотов, а правоориентированный «Твиттер» обвиняет «доносящих на Польшу» польских журналистов в создании негативного имиджа марша в мире. Так или иначе, все в правом лагере повторяют в один голос: в марше на самом деле участвовали самые обыкновенные, любящие Польшу семьи с детьми.

Самая большая проблема с маршем

К сожалению, в этом утверждении апологетов Марша Независимости много правды. И это как раз и есть самая большая проблема с произошедшим 11 ноября в Варшаве. Потому что проблема не в том, что в стране есть 60 тысяч готовых выйти на улицу фашистов, а в том, что патриотизм «нормалистов», желающих как-то проявить свою привязанность к национальным символам в государственный праздник, по сути, определяют и используют в своих целях ультраправые, представленные «Национально-радикальным лагерем»²«Национально-радикальный лагерь» (Obóz Narodowo-Radykalny, ONR) — польская … Continue reading и «Всепольской молодежью»³«Всепольская молодежь» (Młodzież Wszechpolska, MW) — молодежная организация … Continue reading.

Тот факт, что «нормальные семьи с детьми» не против маршировать под символом фаланги — демонстрируя маргинальную и явно постыдную политическую традицию — должен беспокоить нас даже больше, чем такие марши «Национально-радикального лагеря».

Это одомашнивание фашизма «нормалистами» означает, что мы потерпели грандиозное поражение на фронте гражданского образования, а крайне правые или даже откровенно фашистские идеи стали нормой в польском общественном пространстве второго десятилетия XXI века. И именно этой нормализации экстремальных идей в Польше сегодня стоит бояться больше всего.

Переформатирование правых и будущее польской общественной жизни

Хотя ультраправым польским радикалам удается каждый год 11.11 выводить на улицы впечатляющие толпы людей, они до сих пор остаются политическим карликом. И если бы не протянутая Павлом Кукизом⁴Павел Кукиз (Paweł Kukiz) — рок-музыкант, вокалист, поэт-песенник, депутат Сейма VIII … Continue reading рука помощи, националисты сегодня не имели бы ни одного представителя в сейме. Их самостоятельные политические инициативы даже не приблизились бы к избирательному порогу.

Однако эта политическая слабость крайне правых иллюзорна. Не обязательно сидеть в парламенте, чтобы навязывать общественности свою точку зрения. Несмотря на то, что крайне правые не контролируют ни одного министерства, их язык относительно беженцев, концепции сообщества, политики памяти все больше формирует польскую политику. «Право и справедливость» (Prawo i Sprawiedliwość, PiS), крупнейшая сегодня правая партия, сама накренилась вправо значительно сильнее, чем в 2005-2007 годах, а поддерживающие ПиС интеллектуалы и медиа все более открыто легитимизируют присутствие ультраправых и их идей в общественном пространстве.

Это может иметь очень серьезные последствия для будущего польской публичной сферы. Особенно когда после неизбежного, рано или поздно, ухода Ярослава Качиньского из политики нас ожидает серьезное переформатирование правого лагеря. Тогда в центре взглядов правых могут оказаться идеи, которым на самом деле не место в демократическом, республиканском обществе.

Вбитие клина между крайними правыми и основным течением консервативно-христианских сил, то есть создание санитарного кордона вокруг «Всепольской молодежи» и «Национально-радикального лагеря», в котором они задохнутся ввиду отсутствия политического кислорода, а также повсеместная стигматизация провозглашаемых ими идей является сегодня одной из важнейших политических задач, которые предстоит исполнить в Польше. Однако это будет чрезвычайно сложно, поскольку на нормализацию идей НРЛ работают политические и социальные процессы, за которые отвечают не только ПиС и его аколиты.

Через трудности к фаланге

Откуда вообще взялась эта связь между правым мейнстримом и ОНР? Первый раз она проявилась в 2010 году, самое позднее — в 2011. В это время Марш Независимости, который ранее был маргинальным событием, начал набирать силу. Тогда он получил поддержку со стороны правых звезд, знаковых фигур в мире политики, искусства, медиа. Со поддержкой марша выступили такие фигуры как Рафал Земкевич⁵Рафал  Земкевич (Rafał A. Ziemkiewicz) — польский журналист, публицист, политический и … Continue reading, Томаш Сакевич (главный редактор Gazeta Polska, сильно влияющей на общественное мнение среди наиболее вовлеченного электората ПиС) или Павел Кукиз.

Что стало причиной поддержки марша? В 2010 году Земкевич обосновал свое участие в марше тем, что левые пытались его блокировать. «Так же, как Геринг говорил, что это он решает, кто еврей, так и они [левые] решают, кто фашист и кто имеет право маршировать», — прокомментировал он. Блокирование маршей националистов в 2009 и 2010 годах было закономерной и вполне понятной реакцией, но оказалось политическим фиаско. Крайне правые эффективно представили блокирование в качестве доказательства того, что «левые» хотят «запретить полякам отмечать их праздники», обеспечив тем самым себе симпатию со стороны «нормалистов» и правого мейнстрима.

И правый мейнстрим на волне культурной войны против «левацтва» решился оживить мероприятие, организованное такими экстремальными силами как «Всепольская молодежь» и откровенно антидемократический НРЛ.

За этой  поддержкой, помимо логики политической поляризации, стояло еще кое-что. Знаковые фигуры, легитимизировавшие Марш Независимости справа, были шестидесятниками. Как и все их поколение, они пережили безнадежность взросления в упадническом болоте Польской Народной Республики, что привило им аллергию ко всему, что хоть как-нибудь ассоциировалось с коммунизмом, — в том числе к таким фундаментальным идеям послевоенных западных демократий, как антифашизм.

Вслед за «обобщенным антикоммунизмом», как диагностирует это явление Агата Белик-Робсон, это поколение начало атаковать европейское просвещение и либеральную демократию как формации, которые из-за своих слабых сторон и отсутствия базисных метафизических и нерушимых основ проложили путь коммунизму. Представители этого поколения с пониманием взирали на такие мощные проявления религиозной и политической идентичности как «доватиканская» католическая церковь, антикоммунизм Франко, различные экстремальные европейские и американские течения правых, традиции польского национализма. И даже если они сами не брали их на вооружение, то по крайней мере релятивизировали в них то, что было наиболее проблемным. Вчитывались в них с пониманием, которое никогда не хотели проявить к  марксистам или либералам.

При этом звезды политического мейнстрима довольно быстро испугались связанного с маршем насилия и ненависти. Из комитета поддержки марша уже в 2012 году вышли Кукиз и Сакевич, а ПиС даже перенесла свое празднование Дня Независимости в Краков, чтобы ежегодные варшавские разборки в исполнении националистических орд ультрас не шли на партийный счет.

Несмотря на это, лидеры правого центра не смогли признать, что тактический союз со «Всепольской молодежью» и «Национально-радикальным лагерем» был их ошибкой. Контролируемое людьми ПиС TVP  («Польское телевидение» — Telewizja Polska), до сих пор легитимизирует обе эти формации, приглашая их представителей к дискуссиям в эфире. Как будто это нормальная политическая среда, полностью вмещающаяся в рамки политических дебатов. На страницах Sieć Prawdy и Do Rzeczy чаще появляется критика Адриана Зандберга⁶Адриан Зандберг (Adrian Zandberg) — польский историк, доктор философии, политик, один из … Continue reading за фото в майке с  Марксом, чем Александра Крейцканта, лидера Национально-радикального лагеря — того самого НРЛ, который является продолжателем традиции НРЛ 30-х, открыто проповедовавшего нацизм.

Неизвестно, что должно случиться, чтобы правица отрезвела. В этом году не помогли никакие явно расистские лозунги на марше или заявления о «ниспровержении власти еврейства». Правда, на скандальное заявление пресс-секретаря «Всепольской молодежи», утверждающего, что «чернокожий не может быть поляком», все-таки с негодованием отреагировали Давид Вильдстейн, Томаш Терликовский и Йоахим Брудзинский⁷Давид Вильдстейн (Dawid Wildstein) — публицист правых изданий Gazeta Polska и Nowe Państwo. Томаш … Continue reading. Но за этим не последовала дискуссия  о том, следует ли рассматривать организацию, провозглашающую такие тезисы, в качестве субъекта демократической политики. Ведь это уже далеко не первая подобная выходка.

Предвосхищая события и минимизируя вред, «Всепольская молодежь» уволила своего пресс-секретаря, однако ранее на страницах марша можно было найти ссылки на тексты о «расовом сепаратизме» как «лекарстве от поликультурности». И пока они не вызывали общественного возмущения, они никому там не мешали.

Беспомощность либералов

Перед лицом одомашнивания крайней правицы и ее дискурса либеральная сцена оказалась в лучшем случае беспомощной. В худшем же она сама участвовала в этом процессе.

Либеральные СМИ, особенно TVN, сообщающие о первых Маршах Независимости, не могли представить себе реальную угрозу, которую они несут демократии. Вместо этого они строили нарративы о симметрии между крайне правыми с НРЛ и «крайне левыми» из антифа и им подобных. «Сумасшедшие по обеим сторонам баррикады избивают друг друга и уничтожают город! Почему поляки не могут праздновать как американцы?» — так звучало в 2010 и 2011 годах сообщение этого канала.

На более глубоком уровне либералы разделяли обобщенный антикоммунизм правицы 60-ков и вытекающую из него историческую политику. Они не смогли представить более глубокий интроспективный взгляд на историю Польши, где проблемой является не только сталинизм, но и традиция НРЛ. Именно либералы установили День памяти «Проклятых солдат»⁸Żołnierze wyklęci (буквально «Проклятые солдаты») — антикоммунистическое партизанское … Continue reading, а партии «Гражданская платформа» (Platforma Obywatelska, РО) и «Новочесна» недавно резолюцией Сейма отдали дань уважения Национальным вооруженным силам⁹Национальные вооруженные силы (Narodowе Siłу Zbrojnе, NSZ) — подпольная военная … Continue reading и Швентокшиской бригаде¹⁰Швентокшиская бригада (Brygadа Świętokrzyska) — отдел Национальных вооруженных сил. … Continue reading.

Легитимизация экстремистского, тотально-убийственного направления польской национальной традиции, ответвлением которого является сегодняшний НРЛ, также осуществлялась при поддержке политического центра.

Элитам «Гражданской платформы», которые правили Польшей и Варшавой в период между 2010 и 2015 годами, никогда не хватало мужества, чтобы противостоять маршу, хотя на самом деле поводы для этого были. Его можно было запретить из-за рисков, которые он представлял для безопасности, или из-за противоречащего правовому полю содержания, которое он исповедовал. Некоторым достойным минимумом могло бы стать серьезное судебное преследование тех, кто выступает за пропаганду ненависти. Дональд Туск, Бронислав Коморовский или Эва Копач имели много возможностей сказать после 11.11, что политический центр не дает согласие на идеологию, провозглашаемую во время марша. Вместо этого «Гражданская платформа» относилась к маршам как к стихийному бедствию, которое лучше переждать в укрытии. И восходящая правая волна, которую они игнорировали, в конечном итоге лишила их власти.

Восстановить историю

Левые, однако, не должны заниматься самоуспокоением. Да, мы  были первыми, кто давно предупреждал о Маршах Независимости. Но в политике речь идет не о  предупреждении, а о навязывании реальности своего видения и воли, получая для этого максимально возможную легитимность. А в этом левые проиграли.

После восьми лет присутствия крайне правых в публичном пространстве и их легитимизации в дискурсе становится все более отчетливо ясно, что польская общественная сфера нуждается в прогрессивном патриотизме — в более широком нарративе, отсылающем к истории и отвечающем на потребности в смысле и принадлежности.

Кто должен предложить такой нарратив? При крайней политической слабости левых, атаках правых на учреждения культуры, правоориентированном школьном образовании и известной позиции Института национальной памяти¹¹Институт национальной памяти (Instytut Pamięci Narodowej, IPN) — государственная институция, … Continue reading на этот вопрос трудно ответить. Но насколько не были бы малы наши шансы, это битва, которой нельзя избежать. Противопоставление мощному предложению со стороны националистов исключительно антифашистской идентичности оказалось слишком слабым. Вокруг такой позиции трудно мобилизовать большинство «нормалистов». Эстетика «Черного блока» и лозунги «Фашисты-буржуи, грядет ваш конец» уже давно убеждают только уже убежденных.

Источник: Krytyka Polityczna

Справка

Первая манифестация польских националистов, объединившая несколько сотен человек из праворадикальных группировок, прошла 11.11.2006 года. До 2009 года Марш Независимости был немногочисленным маргинальным явлением и опирался только на ультраправые организации польских националистов. В 2010 году состоялась первая массовая манифестация националистов в Варшаве, собравшая несколько тысяч человек.

В 2017 году марш под лозунгом «Мы хотим Бога» («My chcemy Boga») привлек 60 тысяч участников. Охрану обеспечивали более 6 тысяч полицейских. Марш националистов прошел официальную регистрацию в Мазовецком воеводстве и получил статус циклического события на период четырех лет. Это была самая многочисленная за все предшествующие годы манифестация профашистских и неонацистских группировок из Восточной Европы, скандирующих расистские и антисемитские слоганы.